Театр - это такое место, где тебя заставляют думать, и ты думаешь и совершаешь открытия. 

Мозг начинает работать в таком режиме, о наличии которого ты не подозревала или давно забыла.

Пьеса на сцене театра как бы всасывает тебя, погружая в иное пространство эффективнее виртуальной реальности, потому что театр - это реальность реальная.


Впрочем, в этом коренное отличие театра от кино и анимации - в театре играют люди, пусть чуть более пластичные и прошедшие специальную школу, но - люди, в театре нельзя ничего дорисовать так, чтобы это походило на реальность, но не было ею.

У меня на кухне выкипает чайник, а соцсети мигают сообщениями, а я пишу, потому что написать про театр сейчас важнее всего. Тогда меня отпустит.

Архангельский театр драмы привез в город "Лебедей" театра Нового Императорского. 

"Лебеди" шли, сегодня, и еще будут завтра, и на них нужно сходить, не потому, что режиссер Йозуа Резинг  - иностранное имя и все такое, и не потому, что пьеса современная и, наверное, даже модная, а потому что это Босх на сцене театра. 

Потому что это полный сюрр при полной реальности происходящего. 

"Лебеди" - это пьеса, наполненная огромным количеством странных слов. 

Именно эти слова и создают ассоциацию с Босхом - странные маленькие слова, повторенные много-много раз.

Уродливые слова, необычные слова, искаженные слова, и все вместе - сновидческая реальность.

Вся пьеса выстроена на говорении и на мелких деталях мимики и жеста, причем таких, которые осознаешь уже после спектакля.

Во время спектакля это все тебя попросту гипнотизирует.

Гипнотизирует текст, который похож на шум мегаполиса, гул голосов в банке, вопли и стук кассовых аппаратов, постоянный шум крупного универмага, автострады, аэропорта и всего того, что заглушает голос одного человека и историю одного человека. 

Для того, чтобы уловить нить повествования, нужно вслушаться, а это сложно. 

Когда мозг вычленяет фабулу и выдает ее, ты понимаешь, как легко спрятать эту фабулу за тоннами текста. 

Случай - за потоками информации.

Движения актрис на сцене похожи на мерцания баннеров - циклические, мелкие, тревожащие, заставляющие обратить на себя внимание, запомнить, зацепиться и - не понимать главного. 

Такие же баннеры постоянно мерцают на экране компьютера, но я впервые поняла, как это можно передать на сцене без экранов и мерцания. 

Внутреннее открытие до сих пор меня радует. Ни один фильм или анимационный фильм меня к такому открытию не приводил.

И когда ты видишь, как при помощи простых приемов можно выразить сложную концепцию информационного шума - ты восхищаешься и одновременно недоумеваешь, отчего ты раньше такого не замечала. 

Фишка пьесы - обратить внимание на то, чего ты не замечаешь.

И на этом можно вообще остановиться, потому что то, чего ты не замечаешь, оказывается просто ужасным (ужас в простоте случившегося и простоте причин случившегося).

Но остановиться сложно.

Пьеса - это высказывание. 

Данная пьеса это высказывание про экономику.

Внутри экономической истории оказываются дневниковые записи с корабля, захваченного сомалийскими пиратами и мы наблюдаем это историю с двух сторон - со стороны банка, вложившего в этот корабль деньги, и со стороны человека, который на этом корабле сейчас находится. 

И обе они - внутренние, эти стороны. 

И об этом ты начинаешь думать. 


А что подумал кролик, никто не узнал, потому что он был очень воспитанный.